«Король Лир», какого не было: гениальной премьере Михоэлса – 80 лет
Категории: Статьи
10 февраля 1935 года, ровно 80 лет назад, в Москве в Государственном Еврейском театре (ГОСЕТ) состоялась премьера спектакля «Король Лир» по пьесе Шекспира. Заглавную роль в этой постановке сыграл «король еврейской сцены» Соломон Михоэлс. Этот спектакль просто взорвал театральную Москву. Он же породил такое своеобразное явление, как «зрители-болельщики», которые смотрели спектакль столько раз, сколько он шел в столице.
Увидев «Лира» однажды, они не могли усидеть дома, зная, что вечером на Малой Бронной играет сам Михоэлс. Именно в этом спектакле талант актера поднялся на небывалую высоту и засверкал всеми своими гранями. Его речь и жесты слились в едином порыве.
О «Лире», поставленном (совместно с режиссером С. Радловым) и сыгранном Михоэлсом написано очень много. Сохранились кинофрагменты, рецензии, воспоминания зрителей. При этом все сходились во мнении, что такого Лира, такой концепции спектакля за всю историю театра еще не было. В 1935 году Москву посетил известный английский режиссер и шекспировед Гордон Крэг, которому посоветовали посмотреть спектакль ГОСЕТа. Крэг, повидавший на своем веку немало замечательных Лиров, отнесся к этой рекомендации с явным недоверием и даже попросил, чтобы его посадили на место, с которого он мог бы в любой момент встать и уйти, как только почувствует себя утомленным. Однако этого не случилось и англичанин был неимоверно потрясен, выразив свои впечатления следующими словами:
«За свои восемьдесят лет жизни и шестьдесят лет работы в театре я ни разу не видел такого Лира. Теперь я понимаю, почему в Англии нет настоящего шекспировского театра: там нет такого актера, как Михоэлс».
А вот что рассказывала о Михоэлсе в роли Лира актриса ГОСЕТа Мария Котлярова: «В феврале 1935 года состоялась премьера «Короля Лира» с Михоэлсом в главной роли. Спектакли шли с неизменным аншлагом, и студийцам, не занятым в нем, посмотреть его не удавалось. Но вскоре ЦДРИ устроил «Вечер монолога» с участием Михоэлса. На вечер собралась вся театральная Москва – народу тьма! Но мы, несколько студийцев, все же прорвались в зал. Неожиданно к нам подошла секретарь студии Фаня Ефимовна:
- Котлярова! Беги скорее за кулисы. Тебя зовет Михоэлс.
- Зачем? – спросила я и подумала: - Может пуговицу пришить? Помочь надеть театральный костюм? Я поднялась на сцену и услышала голос Михоэлса, доносившийся из-за плотной занавеси. Робко вошла. Кивнув мне, Михоэлс, в концертном костюме, продолжал репетировать финальный монолог Лира. Но вот он умолк. И неожиданно сказал:
- Когда я к тебе нагнусь, ты подпрыгнешь так, чтобы я смог бросить тебя на свое плечо.
Неясно было, что предстоит мне, ведь спектакля я не видела. Спросить – не осмелилась, но вскоре и сама догадалась, что должна буду изображать мертвую Корделию. Почему Михоэлс в тот вечер оказался без партнерши, не знаю.
Ведущий объявил выступление Михоэлса. Соломон Михайлович подошел ко мне, я подпрыгнула, он, чуть присев, сильными руками подхватил меня и перекинул через плечо, как перекидывают плащ или легкое пальто. Он пересек сцену, затем вернулся к ее середине и, бережно уложив свою трагическую ношу на пол, опустился перед ней на колени. Я лежала, не шелохнувшись, почти не дыша, плотно закрыв глаза, боясь, что мои ресницы дрогнут, и зрители первых рядов увидят, что Корделия жива. Не просто изображать на сцене задушенную дочь, когда ее оплакивает сраженный горем отец. И «отец» этот - Михоэлс, признанный даже англичанами лучшим «королем Лиром»!
А Соломон Михайлович гладил меня по лицу, тормошил, тряс за плечи, прикладывал свои пальцы к моим губам: «Собака, кошка, мышь – они живут, а ты не дышишь…», приподнимал и снова опускал меня на пол. Сила воздействия гениального артиста на зрителя была так велика, что многие плакали, а я, «мертвая», давясь рыданиями, должна была лежать не шелохнувшись. Внезапно дыхание Лира стало прерывистым, он задыхался: «Вы видите, на губы посмотрите...», - и замертво упал рядом с Корделией.
В зале стояла напряженная тишина. Я испугалась, а вдруг Михоэлс дейст
