Ночь на 26 ноября 2014 года стала последней в жизни 89-летней Нины Михоэлс. Дочь уроженца Двинска, известного еврейского общественного и театрального деятеля, художественного руководителя Государственного еврейского театра Соломона Михоэлса (Вовси) скончалась в Тель-Авиве.

Похороны состоялись на кладбище А-Яркон. Нина Соломоновна Михоэлс была доктором искусствоведения, режиссером, театральным педагогом. Городом ее рождения стала Москва, где она появилась на свет в 1925 году. Перед последовавшей репатриацией в Израиль (1972) Нина Соломоновна окончила режиссерское отделение Государственного института театрального искусства в Москве, после чего работала в Театре Моссовета, преподавала в ГИТИСе, защитила докторскую диссертацию. В Израиле Н.С. Михоэлс служила в Национальном театре «Габима» и преподавала в школе театрального искусства Бейт-Цви. Спектакли русской и мировой классики в ее постановках нередко становились участниками международных фестивалей.

В Даугавпилсе – городе, с которым связано детство ее отца, Нина Соломоновна бывала не единожды. У всех, кому довелось с ней встречаться, остались самые светлые воспоминания об этом незаурядном человеке. Последний приезд (в марте 2012 года) для Нины Соломоновны оказался прощальным. 17 марта дочь С. Михоэлса побывала на премьере Даугавпилсского театра «Человек воздуха». Постановка полнилась еврейскими мелодиями, мудростью предков и воспоминаниями от лица современников Соломона Михоэлса. Кроме того, в это время Нина Соломоновна навестила городской музей, где тогда проходила выставка, посвященная ее отцу. «Запомнился неподдельный интерес Нины Соломоновны ко всему, что вокруг. И поражающая ясность ума. А еще беспокойство о судьбах молодых…» – говорит представитель Даугавпилсского краеведческого и художественного музея Людмила Жилвинская.

Директор музея «Евреи в Даугавпилсе и Латгалии» Иосиф Рочко, в свою очередь, отмечает удивительную скромность дочери Соломона Михоэлса: «Нина Соломоновна была крайне скромна. Хотя, казалось бы, – дочь известнейшего человека… Она посетила синагогу, музей. Живо общалась со всеми, словом, произвела самое приятное впечатление. При разговоре подчеркивала, что ее личность как режиссера формировалась под влиянием отца, что она уделяет большое внимание сохранению памяти о нем».

Нина Соломоновна пробыла в Даугавпилсе два дня, в числе сопровождавших ее на мероприятиях была и Элина Васильева, ассоциированный профессор Даугавпилсского университета. «Помню, как Нина Соломоновна на удивление легко выпорхнула из микроавтобуса в Крепости, куда ее привезли на экскурсию. Глядя на Даугаву, высказывала мысль о том, что вот хорошо бы по реке ходил кораблик – это могло бы привлечь туристов. Много рассказывала об отце. Нина Соломоновна запомнилась своей эмоциональностью и четкой прорисовкой собственной позиции по отношению к молодежи. Ни в коей мере не осуждала современное молодое поколение, наоборот, говорила, что надо идти навстречу молодым, что от молодежи зависит будущее любой страны», – вспоминает Э. Васильева.

В интервью, которое Н.С. Михоэлс давала ровно год назад (Jewish.ru), она вспоминала отца как человека, излучающего тепло.

«Но нам с сестрой Натальей он доставался очень мало, – отмечала она, – потому что практически все время был в театре, его буквально "рвали на части" все организации. Чтобы увидеть папу, я ехала на его выступления. Мне говорили: "Какой у тебя талантливый, блестящий папа!" А я не слушала, что он говорит, и не видела, что он делает. Я просто на него смотрела. Мне его очень не хватало, потому что мама умерла, когда мне было всего шесть лет, а никаких бабушек не было. Папа был всем теплом, которое обычно получают дети. Поэтому я практически выросла в театре. После спектакля папа приходил домой в час ночи, а то и позже, и я вставала и сидела с ним, потому что другой возможности поговорить не было. Завидовала детям, которые могли крикнуть: "Папа, брось мяч!" Мы только один раз были в зоопарке. Папа также никогда не знал цен, он мог дать 30 рублей, чтобы я купила новогоднюю елочку, и три рубля на коньки. В детстве я его не воспринимала как величину, потому что, стоя у картины, ты не можешь ее полностью оценить. Ему нужно было вдохнуть в себя весь мир. У нас была огромная библиотека: 10 000 книг. Его влекли астрономия, астрофизика, математика и многое другое. Но все равно он считал, что знает мало. Папа уважал умных людей и не любил дилетантов, даже если не говорил об этом человеку вслух. Если удавалось, он спал в сутки 4 часа, иногда даже в ботинках. Он был человеком ответственным. А председателем комитета стал скорее из-за того, что у него были международные связи (имеется в виду Еврейский антифашистский комитет – прим.), очень развитое логическое мышление и чувство преданности родине: он надел медаль перед войной и снял ее, когда она закончилась, хотя никогда не любил носить регалии.

Я никогда не думала, что стану режиссером. Папа покупал мне рубанки, стамески, хотел, чтобы я как можно дальше оказалась от творческой профессии. Я сама мастерила самокаты, закрепки. Однажды мне пришлось работать электриком. Тогда я училась в 9-м классе и ушла из школы, потому что не было талонов на продукты. В то время папа был на гастролях в Америке, а нам талоны не выдавали, заявив, что отец отоваривается в капиталистической стране. Он узнал, что я заочно учусь в театроведческом институте, только когда я была на третьем курсе. Он никогда не знал, в какой школе я учусь и в каком классе.

Сейчас я режиссер и преподаватель актерского мастерства, но папа остается моей частичкой. Я всегда его вспоминаю, когда ставлю новый спектакль, и думаю, что бы он сказал. Как и он, я стараюсь не оставаться на одном месте…»

P. S. Будет уместно вспомнить, что в фондах Даугавпилсского музея хранятся материалы, переданные в дар другой дочерью С. Михоэлса – Натальей. Это фото, на которых Михоэлс запечатлен с известнейшими личностями – Эйнштейном, Шагалом. А также фрагмент письма Михоэлса актеру Качалову, его театральный грим и авторучка.